Неточные совпадения
— Барыня, голубушка! — заговорила няня, подходя к Анне и целуя ее руки и плечи. — Вот
Бог привел радость нашему новорожденному. Ничего-то вы не переменились.
— Да как же в самом деле: три дни от тебя ни слуху ни духу! Конюх от Петуха
привел твоего жеребца. «Поехал, говорит, с каким-то барином». Ну, хоть бы слово сказал: куды, зачем, на сколько времени? Помилуй, братец, как же можно этак поступать? А я
бог знает чего не передумал в эти дни!
— Ничего-с, ничего-с… — почти радостно подхватил Порфирий. — Я и сам-то-с… Ядовитый характер у меня, каюсь, каюсь! Да вот мы увидимся-с. Если
бог приведет, так и очень и очень увидимся-с!..
— Одно словцо-с, Родион Романович; там насчет всего этого прочего как
бог приведет, а все-таки по форме кой о чем придется спросить-с… так мы еще увидимся, так-с.
— Как
бог приведет-с, как
бог приведет-с! — пробормотал Порфирий с искривившеюся как-то улыбкой.
«У него тоже были свои мысли, — подумал Самгин, вздохнув. — Да, “познание — третий инстинкт”. Оказалось, что эта мысль
приводит к
богу… Убого. Убожество. “Утверждение земного реального опыта как истины требует служения этой истине или противодействия ей, а она, чрез некоторое время, объявляет себя ложью. И так, бесплодно, трудится, кружится разум, доколе не восчувствует, что в центре круга — тайна, именуемая
бог”».
«И лжемыслие, яко бы возлюбив человека господь
бог возлюбил также и рождение и плоть его, господь наш есть дух и не вмещает любви к плоти, а отметает плоть. Какие можем
привести доказательства сего? Первое: плоть наша грязна и пакостна, подвержена болезням, смерти и тлению…»
— Приду; как не прийти взглянуть на Андрея Ильича? Чай, великонек стал! Господи! Радости какой
привел дождаться Господь! Приду, батюшка, дай
Бог вам доброго здоровья и несчетные годы… — ворчал Захар вслед уезжавшей коляске.
Не дай
Бог, когда Захар воспламенится усердием угодить барину и вздумает все убрать, вычистить, установить, живо, разом
привести в порядок! Бедам и убыткам не бывает конца: едва ли неприятельский солдат, ворвавшись в дом, нанесет столько вреда. Начиналась ломка, паденье разных вещей, битье посуды, опрокидыванье стульев; кончалось тем, что надо было его выгнать из комнаты, или он сам уходил с бранью и с проклятиями.
«
Бог дурака, поваля, кормит!» —
приводила она и пословицу в подкрепление, — найдет дуру с богатством!
— Несчастия выйдут — это наверно… у меня кружится голова. Довольно мне с вами: я решился — и кончено. Только, ради
Бога, прошу вас — не
приводите ко мне вашего брата.
Тут я развил перед ним полную картину полезной деятельности ученого, медика или вообще друга человечества в мире и
привел его в сущий восторг, потому что и сам говорил горячо; он поминутно поддакивал мне: «Так, милый, так, благослови тебя
Бог, по истине мыслишь»; но когда я кончил, он все-таки не совсем согласился: «Так-то оно так, — вздохнул он глубоко, — да много ли таких, что выдержат и не развлекутся?
Я тотчас
привез доктора, он что-то прописал, и мы провозились всю ночь, мучая крошку его скверным лекарством, а на другой день он объявил, что уже поздно, и на просьбы мои — а впрочем, кажется, на укоры — произнес с благородною уклончивостью: «Я не
Бог».
— А куда
Бог приведет. Работаю, а нет работы — прошу, — закончил старик, заметив, что паром подходит к тому берегу и победоносно оглянулся на всех слушавших его.
— Об масленницу была, да вот,
Бог привел, теперь побывала, — говорила она. — Теперь, что
Бог даст, на Рожество.
— Игнатий Львович, вы, конечно, теперь поправились, — говорил доктор, выбирая удобную минуту для такого разговора, — но все мы под
богом ходим… Я советовал бы на всякий случай
привести в порядок все ваши бумаги.
Начался Великий пост, а Маркел не хочет поститься, бранится и над этим смеется: «Все это бредни, говорит, и нет никакого и
Бога», — так что в ужас
привел и мать и прислугу, да и меня малого, ибо хотя был я и девяти лет всего, но, услышав слова сии, испугался очень и я.
Принял я его полтину, поклонился ему и супруге его и ушел обрадованный и думаю дорогой: «Вот мы теперь оба, и он у себя, и я, идущий, охаем, должно быть, да усмехаемся радостно, в веселии сердца нашего, покивая головой и вспоминая, как
Бог привел встретиться».
— Ну, не буду, не буду, — торопливо произнесла Акулина, с усилием глотая слезы. — Так вы завтра едете? — прибавила она после небольшого молчанья. — Когда-то
Бог приведет опять увидеться с вами, Виктор Александрыч?
— Дай
бог, дай
бог! Благодарю тебя, Верочка, утешаешь ты меня, Верочка, на старости лет! — говорит Марья Алексевна и утирает слезы. Английская ель и мараскин
привели ее в чувствительное настроение духа.
Когда священник начал мне давать уроки, он был удивлен не только общим знанием Евангелия, но тем, что я
приводил тексты буквально. «Но господь
бог, — говорил он, — раскрыв ум, не раскрыл еще сердца». И мой теолог, пожимая плечами, удивлялся моей «двойственности», однако же был доволен мною, думая, что у Терновского сумею держать ответ.
Так как это значило vulgariter [попросту (лат.).] «ступайте с
богом», то я и оставил моего Понса, улыбаясь вперед лицу, которое сделает интендант в Ницце; но этого лица
бог мне не
привел видеть, его сменили.
Наконец уж
Бог в Рябово
привел.
— Представьте себе… Клещевинов! Совсем мы об нем и не думали — вдруг сегодня Обрящин
привез его к нам… извините,
бога ради!
— Ну, так вот что. Сегодня я новых лекарств
привезла; вот это — майский бальзам, живот ему чаще натирайте, а на ночь скатайте катышук и внутрь принять дайте. Вот это — гофманские капли, тоже, коли что случится, давайте; это — настойка зверобоя, на ночь полстакана пусть выпьет. А ежели давно он не облегчался, промывательное поставьте.
Бог даст, и полегче будет. Я и лекарку у вас оставлю; пускай за больным походит, а завтра утром придет домой и скажет, коли что еще нужно. И опять что-нибудь придумаем.
Необходимо радикальное очищение человеческих идей о
Боге, которые и
привели к безбожию.
— Слушай ты… как тебя?.. Если ты… теперь… тронешь хоть одного человека в твоей деревне, то,
богом клянусь: тебя под конвоем
привезут в город.
— Ей-богу,
привезу, только поезжайте.
— А уж это как
бог приведет… Вот еще как мои-то помощники. Емельян-то, значит, большак, из воли не выходит, а на Галактиона как будто и не надеюсь. Мудреный он у меня.
— Ну, хорошо. Поезжайте теперь на мельницу с
богом, а потом я сам
привезу. В банке у меня деньги.
— А сам еще не знаю где, миленький. Где
бог приведет… На постоялый двор куда-нибудь заверну.
— Вот что, Ленька, голуба́ душа, ты закажи себе это: в дела взрослых не путайся! Взрослые — люди порченые; они
богом испытаны, а ты еще нет, и — живи детским разумом. Жди, когда господь твоего сердца коснется, дело твое тебе укажет, на тропу твою
приведет, — понял? А кто в чем виноват — это дело не твое. Господу судить и наказывать. Ему, а — не нам!
Духа,
приведет к абсолютной гармонии в
Боге.
Существование зла в мире не только не есть аргумент в пользу атеизма, не только не должно восстанавливать против
Бога, но и
приводит к сознанию высшего смысла жизни, великой задачи мировой истории.
Безрелигиозное сознание мысленно исправляет дело Божье и хвастает, что могло бы лучше сделать, что
Богу следовало бы насильственно создать космос, сотворить людей неспособными к злу, сразу
привести бытие в то совершенное состояние, при котором не было бы страдания и смерти, а людей привлекало бы лишь добро.
Процесс истории
привел человечество XIX века к идее прогресса, которая стала основной, вдохновляющей, стала как бы новой религией, новым
богом.
Человечество жаждало Спасителя, явления в мире самого
Бога, так как натуральные человеческие пути были изжиты и
привели к ужасу и мраку.
И послушайте, милый: я верую, что вас именно для меня
бог привел в Петербург из Швейцарии.
В одном только они расходились; но Лиза втайне надеялась
привести его к
богу.
— А ведь оно тово, действительно, Марья Родивоновна, статья подходящая… ей-богу!.. Так уж вы тово, не оставьте нас своею милостью… Ужо подарочек
привезу. Только вот Дарья бы померла, а там живой рукой все оборудуем. Федосья-то Родивоновна в город переехала… Я как-то ее встретил. Бледная такая стала да худенькая…
Об Ване дело улаживается, Циммермана видела жена — он согласен принять его и велел
привозить молодца. — Благослови
бог это начинание!
Прошлого месяца 28-го числа Жадовский
привез мне ваше письмецо и книги. Благодарю вас, почтенный Яков Дмитриевич, и за то и за другое. Книги мы прочтем и прибережем до вашего приезда.
Бог даст, доживем и до этого свиданья.
Если
бог приведет свидеться, я тебя заставлю непременно объяснить темные места твоих посланий.
— Да живи, живи! Я тебе нарочно Марину
привез, и книги тебе твои
привез. Живи,
бог с тобой, если тебе нравится.
— Ах, Захар! Опять «не полагается»! — весело воскликнул Горизонт и потрепал гиганта по плечу. — Что такое «не полагается»? Каждый раз вы мне тычете этим самым своим «не полагается». Мне всего только на три дня. Только заключу арендный договор с графом Ипатьевым и сейчас же уеду.
Бог с вами! Живите себе хоть один во всех номерах. Но вы только поглядите, Захар, какую я вам
привез игрушку из Одессы! Вы таки будете довольны!
— Подожди, Любочка! Подожди, этого не надо. Понимаешь, совсем, никогда не надо. То, что вчера было, ну, это случайность. Скажем, моя слабость. Даже более: может быть, мгновенная подлость. Но, ей-богу, поверь мне, я вовсе не хотел сделать из тебя любовницу. Я хотел видеть тебя другом, сестрой, товарищем… Нет, нет ничего: все сладится, стерпится. Не надо только падать духом. А покамест, дорогая моя, подойди и посмотри немножко в окно: я только
приведу себя в порядок.
«Напугал меня братец, — продолжала она, — я подумала, что он умер, и начала кричать; прибежал отец Василий с попадьей, и мы все трое насилу стащили его и почти бесчувственного
привели в избу к попу; насилу-то он пришел в себя и начал плакать; потом, слава
богу, успокоился, и мы отслужили панихиду.
— Мне
бог привел с первого же раза в правую лопатку ему угодать; а тут он вертеться стал и голову мне подставил, — толковал Сафоныч Кирьяну.
— Здравствуйте, батюшка Михайло Поликарпыч!.. Батюшка наш, Павел Михайлыч, здравствуйте!.. Вот кого
бог привел видеть! — говорила она, отчеканивая каждое слово и подходя к руке барина и барчика.
«Не заподозрите,
бога ради, — писала она далее в своем письме, — чтобы любовь
привела меня к одру вашего родственника; между нами существует одна только святая и чистая дружба, — очень сожалею, что я не имею портрета, чтобы послать его к вам, из которого вы увидали бы, как я безобразна и с каким ужасным носом, из чего вы можете убедиться, что все мужчины могут только ко мне пылать дружбою!»